А говорят, что женской дружбы не бывает

Тот телефонный звонок в феврале прошлого года полностью перевернул привычную жизнь сухоложанки Ольги Агапитовой. Кто-то упорно набирал ее номер с телефона близкой подруги Лены, что было несколько странно, ведь последние пару месяцев они преимущественно переписывались: Лене было трудно разговаривать.

– Алло, вы Ольга? – раздалось в трубке. – Дело в том, что Лена сегодня умерла. Ее дочерей мы отвезли в центр временного пребывания.

Ольга молчала. Она с трудом пыталась вникнуть в смысл сказанного. «Как умерла? От чего? А как же девочки? В каком еще центре » – мысли проносились в голове одна за другой.

– Да-да, я слушаю, – наконец произнесла Ольга. – У Лены нет родных, поэтому похоронами, вероятно, буду заниматься я. И скажите, пожалуйста, адрес, где находятся девочки, чтобы я могла их навестить.

Ольга

Следующие дни, пока шел сбор необходимых документов и организация похорон, пролетели с немыслимой скоростью. Ольга будто наблюдала за собой со стороны, с трудом веря в реальность происходящего, и только вечерами могла дать волю чувствам. В эти часы она вспоминала их с Леной дружбу, как вместе планировали отметить 8 Марта, как вчетвером собирались летом на море… И вот теперь подруги нет, ее дочки – близнецы Ксения и Кристина – остались сиротами, и что их ждет дальше, неизвестно.

«А я? Я же у них есть! – озарило Ольгу. – Вырастила своих, выращу и Лениных. Не в детский же дом их отправлять! В конце-то концов!».

…Жизнь Ольги складывалась, как у многих других: школа, профессиональное образование, замужество в 19 лет, рождение дочерей. Работа-дом-работа.

– Ничего особенного, – рассказывает Ольга. – Дочерей своих, можно сказать, поднимала сама, так как с мужем разошлись через 10 лет после свадьбы. Старшей на тот момент было девять, младшей – год (сейчас старшей – 29 лет, младшей – 21, у обеих подрастают дочки). Слишком разные мы с ним оказались, по-разному смотрели на семейную жизнь, и когда влюбленность прошла, эти противоречия стали более чем очевидны. Как говорится, не сошлись характерами, вот и расстались.

Я воспитывала дочерей и работала продавцом в одном из торговых центров. Туда же устроилась Лена, и мы с ней сдружились. Я относилась к ней, скорее, не как к подруге, а как к младшей сестре, потому что разница в возрасте была солидная – 13 лет. Помогала, опекала, советовала, как поступить в той или иной ситуации, исходя из своего жизненного опыта. Лена стала для меня близкой, почти родной, и ее смерть – невосполнимая утрата…

Лена

– Бывает так, что судьба с самого рождения не задалась, – рассуждает Ольга. – Вот так и у Лены сложилось. Она рано осталась без мамы: в 12 лет. Воспитывалась с бабушкой, которая постоянно болела. Были у Лены еще два старших брата, но сейчас их уже нет… Встретила молодого человека, влюбилась, забеременела. А он, как об этом узнал, сразу и разлюбил.

Лена родила дочек. Казалось бы, жить да радоваться, но тут новая напасть – онкология.

Я где-то читала, что рак возникает из-за стресса. Когда человек сильно обижен и не дает этой обиде выхода, тогда она преобразуется в рак. Не знаю, насколько это обоснованно с медицинской точки зрения, но такая теория не так уж далека от истины. Видимо, Ленины душевные переживания трансформировались в смертельную болезнь.

После проведенного курса лечения у нее началась стойкая ремиссия. С диагностированным раком легких Лена прожила целых восемь лет.

В Сухой Лог подруга вместе с дочками приехала из Алапаевска. Сначала жили в фабричном микрорайоне, а когда мы с ней познакомились, я уговорила ее перебраться в город. Дочки Кристина и Ксюша здесь в первый класс пошли. И всё уже было более-менее нормально. Я помогала Лене, чем могла, поддерживала, да и она, кажется, поверила в то, что у неё и девочек всё наладится.

В августе 2019 года я, как обычно, уехала в отпуск на море. Возвращаюсь, а подруга мне объявляет, что собирается увольняться: «Со здоровьем проблемы. Побуду немного дома, подлечусь, потом снова устроюсь».

Я начала переживать за нее, даже сводила к специалисту. После обследования он предложил лечь в больницу, но Лена отказалась: «Как же я девочек одних оставлю?». В общем, ни в какую.

Спустя некоторое время она действительно начала чувствовать себя лучше. Потом сказала, что устраивается в другой магазин. Я стала отговаривать, что не с ее здоровьем там работать, но она не слушала. Когда встречались, говорила, что всё хорошо. Только на похоронах от ее коллег я узнала, что с одного больничного Лена уходила на другой.

А в ноябре 2020 года подруга заболела ковидом. Я тоже приболела. Три месяца мы с ней общались только в мессенджере. Ксюша с Кристиной всё это время были рядом с мамой, ухаживали, сами – в магазин за продуктами, сами готовили.Лена запрещала им говорить по телефону, в каком она состоянии, успокаивала, что обязательно выздоровеет, и всё будет, как прежде. Пару раз девочки прибегали ко мне, говорили, чтобы я не переживала, что дома всё хорошо.

Честно сказать, с трудом представляю, что пришлось пережить девятилетним девчонкам за эти три месяца рядом с умирающей мамой. Хотя в силу возраста, может, они до конца и не осознавали весь ужас происходящего. Даже в тот роковой день подумали, что мама просто долго спит…

Где двое, там и четверо

– Когда Лена умерла, девочек отвезли в центр временного пребывания, – вспоминает Ольга. – На похороны приехали две давние Ленины подруги из Алапаевска, и одна из них выразила желание забрать Ксюшу и Кристину к себе жить. Я молча пожала плечами: дело ваше. Коллеги отдали этой «подруге» собранные в качестве материальной помощи около 70 тыс. рублей. Та вместе с деньгами забрала и документы на девочек, вернулась в Алапаевск и якобы начала оформлять опекунство. Но что-то пошло не так, и в отделе опеки ей отказали. Спустя несколько дней, мне позвонили из центра временного пребывания и сказали, что на Кристину и Ксюшу срочно нужны документы: «Так как родных у девочек нет, а алапаевской подруге Лены в опеке отказали, будем устраивать их в интернат» – «Как в интернат? А я?!» – «Вы хотите забрать их к себе? Подумайте хорошо, взять чужих детей в семью – это серьезный шаг и большая ответственность» – «Не надо в интернат, я завтра же пойду оформлять опеку». Вот так через две недели Ксюша с Кристиной переехали ко мне.

– Знаете, я даже сама от себя не ожидала, что моментально приму такое серьезное решение, – улыбается Ольга. – Просто тогда думала не о себе, а о них, и такой выход казался единственно верным. Конечно, прежде чем обратиться в отдел опеки, я посоветовалась и с взрослыми дочками, и с мамой, и со старшей сестрой. Родные мне сказали, что, если я чувствую, что мне хватит здоровья и любви, то они не против.

А что? Как говорится, где двое – там и четверо. Своих я подняла, они уже взрослые и самостоятельные. Подниму, дай бог, и еще двух.

Да, год был непростым. Вижу, как девочки скучают по маме, и, чтобы отвлечь их от грустных мыслей, я постоянно придумываю для них какие-то дела. То вместе печем торты или готовим необычный салат, то стряпаем пирожки или сосиски в тесте. Вечерами предлагаю позаниматься рукоделием: вышиваем картины из бисера, выжигаем «золотом» по картону, пазлы вместе складываем. Помогаю с уроками. Со следующего учебного года обязательно запишу в танцевальную студию, а летом хочу отправить их в лагерь, чтобы девочки общались со сверстниками и радовались жизни – несчастий на их долю и так уже немало выпало.

Правда, когда они узнали про лагерь, с испугом спросили, заберу ли я их потом обратно. Видимо, еще свежи впечатления от двухнедельного пребывания в центре, когда возможность отправки их в интернат была слишком реальной.

А еще мне очень хочется вместе поехать на море, ведь когда-то мы мечтали отправиться туда вместе с Леной. Жаль, что вчетвером не получилось… Ну да ничего, втроем получится, да еще и не один раз. Потому что я мысленно дала подруге обещание.

/ цифры

260 детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, состоят на учете в управлении соцполитики в городском округе Сухой Лог.
Из них:
84 ребенка и подростка находятся под опекой родных или близких,
113 – воспитываются в приемных семьях,
37 – усыновлены